Моя команда Мюзиклы))) деанон-с)

[Akkara]

Остальное можно смотреть под морем, если кому интересно)

На самом деле нифига не клинических и не раздолбаев. И я очень рада что я была в этой команде. Хоть и совершенно случайно меня туда занесло. Это было прекрасно, удивительно и открывательно. Ребят, огромное спасибо за игру. за позитив, за теплу компанию и РиД)) Ваша

Ачивки)

ну и то что у меня там было про вампиров)))

Название: Лучик солнца в извечной мгле
Автор: Аккара
Бета: fandom European Musicals 2014
Размер: мини, 1615 слов
Пейринг/Персонажи: Герберт фон Кролок/Альфред, Сара, намек на граф фон Кролок/Герберт фон Кролок в прошлом
Категория: слэш, джен
Жанр: драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: Вампир не может себя убить, даже если очень сильно этого захочет. Даже если смерть станет единственным смыслом его существования. Однажды судьба милостиво дает Герберту шанс, но решится ли он уйти?
Примечание: по мюзиклу Tanz der Vampire (Австрия)


Время текло песком сквозь пальцы. Двести лет, как Герберт фон Кролок перестал быть человеком. Стал вампиром, послушной куклой в руках своего сира.
Его глаза видели многое, его разум со многим смирился, но душа продолжала рваться из мертвого тела, чтобы обрести покой. Герберту не было страшно: нет смысла бояться, если ты уже мертв. Это даже не самоубийство, не величайший смертный грех. И он пытался избавить мир от себя, а себя от мира, снова и снова, пока не понял: вампир не может себя убить, даже если очень сильно этого захочет. Даже если смерть станет единственным смыслом его существования.
А еще Герберт скучал, и с этим даже его «отец» не мог ничего сделать. По солнцу, его теплым лучам, гладящим плечи и спину, ласкающим лицо. По ярким краскам. По запаху дневного дождя, по осени и горькому аромату оранжевых листьев клена. По всему тому, что доступно любому человеку, даже распоследнему нищему. Люди не ценят того, что имеют, не ценят мир вокруг себя и свою жизнь тоже не ценят. Живут быстро, наслаждаясь скоротечной молодостью, стареют и умирают, так и не научившись радоваться простым вещам.

***
А потом появился Альфред, ставший для молодого графа фон Кролока настоящим лучом солнца. Так быстро и так неожиданно он вошел в размеренную и скучную жизнь вампира, так ярко вспыхнули давно уже забытые, казалось, навсегда угасшие чувства, что Герберт даже растерялся поначалу.
Самоконтроль растаял, как кусок сахара в горячем вине, сердце, мертвое сердце вампира то и дело начинало непроизвольно биться.
Упрямый, горячий, романтичный юноша искренне хотел спасти ту, что в спасении не нуждалась. Глупая девица готова была упасть в объятия графа, стать его нареченной, его дочерью, женой, любовницей, кем угодно. Герберт видел это и, пусть это и не делало ему чести, – радовался. Нет, не страданиям Альфреда, а тому, что любовь того безответна.
Отец торопился, он спешил сделать Сару своей. Герберт не возражал. Слишком долго они существовали бок о бок, слишком многое вместе пережили. От былой страсти не осталось и следа, только взаимная неприязнь, да то и дело вспыхивающие искры ненависти. Отец давно уже потерял вкус к жизни, перестал ценить моменты радости, начал угасать. Такое случалось и с менее старыми вампирами, что уж говорить о старейшем, о том, кто ровесник камням в начальной кладке родового замка, простоявшего не одну сотню лет. А сейчас фон Кролок словно помолодел, снова став таким, как в былые годы, – страстным, сильным и полным эмоций, таким, как тогда, когда и сам Герберт не устоял перед обаянием графа, отдавшись ему и телом, и душой.
Это злило. Злило и то, что сир не думал ни о ком, кроме себя. Он хотел ввести Сару в дом – что ж, пожалуйста, – но подчиняться вздорной, взбалмошной девчонке Герберт не желал. Он пошел к отцу и потребовал свободы для себя, раз уж граф вновь влюблен. Но разговор этот принес только разочарование и всколыхнул старую боль. Кролок-старший не пожелал отпустить Герберта даже сейчас, когда тому нашлась замена. Ему было мало, он хотел обоих, вне зависимости от того, что об этом думает его первое дитя. И Герберт почти смирился с тем, что ему придется остаться в проклятом замке навечно. Делить постель и кров с тем, кого ненавидел больше всего на свете.

***
Бал был назначен на ночь полнолуния. Свечи, музыка, танцы и гвоздь программы – невеста отца. Впрочем, Герберт думал не о бале и не о том, что скоро Сара войдет в их семью, а об Альфреде. Юноша не выходил у Герберта из головы. Ему снились сны, один другого романтичнее. Вот Альберт приходит к нему в комнату, склоняется над постелью, гладит по волосам, прикасается губами к губам. Герберт чувствует его дыхание, его запах, ощущает биение пульса под тонкой кожей. Даже вкус его крови, которая тает на губах, словно изысканное лакомство. Сон до того стал походить на реальность, что вампир открыл глаза. Моргнул, еще не вполне понимая, что происходит, и наткнулся взглядом на приставленный к сердцу кол.
– Альфред? – Герберт лежал, не делая попыток подняться с узкого ложа. – Что все это значит?
Тот не ответил, но руку с колом не убрал. Оружие охотников, распятие на шее, связка амулетов, защищающих от нежити. Глупый мальчик даже чесноком, кажется, натерся, этот едкий, противный запах Герберт учуял сразу. Ну кто же его учил так сражаться с тварями, подобными им с отцом, что за дурацкая мысль, что бессмертного может убить кусок дерева? Обездвижить, лишить сил – может; может погрузить в долгий сон, полный кошмарных видений. Герберт один раз испытал на себе все ужасы ледяного плена. Отец не пожалел свое дитя, наказал полной мерой – за непослушание, за желание уйти. Недели Герберту было достаточно, чтобы больше не делать попыток сбежать, смириться с новым положением и со своей участью. А теперь этой же пытке хотел подвергнуть его Альфред. Но в отличие от старого графа, юный охотник не знал, что дерево со временем сгниет и мертвая тварь освободится. Освободится и найдет того, кто причинил ей боль. И с большой долей вероятности это будет не тот Герберт, который танцевал недавно с охотником, дразнил его обещанием пригласить на бал, поцеловать прилюдно. Не тот, что сгоряча признался Альфреду в любви. За охотником придет сумасшедший, обезумевший от ярости бессмертный монстр, способный подло убить даже беспомощного ребенка. Ох, охотник, кто же учил тебя? Кто послал тебя на верную смерть?
– Хочешь меня убить? Так – не получится.
Говорить о том, что он не тот, за кого его принял Альфред, смысла не имело. Зачем отрицать очевидное? Герберт неожиданно для себя начал улыбаться. А ведь это выход, прекрасный выход, который нашелся там, где его и не искали. Альфред недаром показался лучиком солнца. Сейчас душа вампира ликовала. Ведь это шанс снова обрести свободу. Тварь, сидящая в нем, застыла, ей было страшно, она боялась острого дерева и мучительной неподвижности ледяного сна. С Альфредом говорил человек. Старый, измученный ожиданием человек, желающий смерти – и все же больше смерти Герберт желал освободиться от уз, снова стать полновластным хозяином своей души и тела.
– Тебе придется потерпеть, юный Альфред. Ты же до этого не убивал вампиров, правда?
Рука с колом дрогнула, и Герберт легко отвел ее в сторону. Сжал тонкое теплое запястье.
– Альфред... Не бойся. Меня тебе бояться нечего, я не причиню тебе вреда, не обижу, не сделаю больно, – он смотрел юноше в глаза, а тот и не думал сопротивляться, только тяжело дышал, да впился в расшитое золотом покрывало так, что побелели костяшки пальцев.
– Ты веришь мне?
Альфред кивнул и хрипло шепнул:
– Верю.
– Ты сделаешь то, о чем я тебя попрошу? – голос – как патока, сладок, и Альфреду не хотелось ничего более, только слушать и подчиняться.
– Все, что тебе будет угодно...

Зачарованный, послушный Альфред, ведомый чужой волей, выскользнет из покоев Герберта. Он пройдет по темным коридорам, чтобы открыть двери комнаты Сары. Девушка недовольно фыркнет, увидев его на пороге. Велит убираться вон. Она так и не поймет, что же произошло, почему милый Альфред, всегда такой нерешительный и забавный, вдруг с рычанием обнажил висящий на поясе клинок. Ей все еще будет казаться, что это злая шутка, недоразумение, даже когда в тело войдет остро отточенная сталь.
Достаточно и одного удара в сердце, но Альфред нанесет их с десяток. Не сможет остановиться, вонзая нож в уже мертвое тело возлюбленной.

Герберт сказал, что Сару лучше лишить жизни, сказал, что если она пила кровь вампира, то обречена превратиться в чудовище, стать такой же, как граф фон Кролок. Альфред поверил. В то, что единственным спасением для его любимой будет смерть и что так она избавится от чар немертвого, обретет надежду на царствие небесное. Что Сара простит его, Альфреда, простит и поймет. Она станет ангелом. Обязательно станет, чистая, светлая душа не может отправиться в ад, это было бы нечестно, а он, Альфред, поможет ей. Уже помог. А теперь наступила очередь графа. Этот отправится прямо в адскую пасть. Место ему там, на самом дне огненной пропасти. Будь он проклят!

***
Герберт появился уже после. Подошел к распростертому на кровати отцу. Граф фон Кролок с колом в сердце – сколько лет Герберт мечтал увидеть это не только во сне, но и наяву. Он снял со стены меч и, наклонившись к самому уху своего отца, своего сира, любовника и брата по крови, шепнул: «Прощай».
Один удар, и голова, отделенная от тела, покатилась по плитам пола. Еще мгновение – и желтый огонь поглотил теперь уже по-настоящему мертвого вампира.
– Вот и все, – Герберт хмыкнул, откинул меч и направился к лежащему в луже собственной крови Альфреду.
– Ты не успел. Он проснулся раньше, – холодные пальцы с острыми ногтями ласково погладили Альфреда по щеке. Вампир расстегнул на нем жилет, а потом и рубашку, рывком распахивая полы. Много крови, такой сладкой, живой и чистой. Искушение как оно есть, в чистом виде. Герберт поднес испачканные алым пальцы к губам, медленно слизал испачкавшую белую кожу кровь.

***
– Как жаль, – вампир рассматривал Альфреда, словно произведение искусства. Последний шедевр отца, прощальный подарок сыну.
Альфред передернулся. Во взгляде вампира застыло восхищение. Ему и правда было приятно смотреть, как темная кровь толчками покидала тело, как расплывалась лужей, заливая светлый ковер и каменные плиты пола.
– Ты так молод и прекрасен. И вот, пусть и отомстив и выполнив свой долг, умираешь, – вампир наклонился ближе, изучая бледное от боли лицо своего невольного помощника. – А мог бы жить. Ты хочешь жить? Искупить свои грехи, стать свободным и счастливым. Хочешь? Даже такая жизнь, как моя, лучше, чем гнить в земле или отправиться в ад.
Альфред судорожно кивнул и закашлялся, сплюнув кровь. Старый граф располосовал ему грудь и живот когтями. Страшные рваные раны, глубокие; сквозь в лохмотья изорванную кожу проглядывали белые кости ребер. Альфред даже смотреть боялся, только чувствовал, как медленно кровь, а с ней и сознание, покидают тело. Нет, умирать он не хотел. Становиться вампиром, как предлагает ему Герберт, тоже. Ад или нежизнь. Желание выжить любой ценой боролось со страхом. Ужас перед адским огнем был ничуть не меньше ужаса стать кровососом, чудовищем, богопротивной тварью.
– Пей! Ну же. Альфред! Пей! - он и не заметил, как Герберт присел с ним рядом, подняв, обнял за плечи и приложил к губам запястье с отворенной веной. – Пей, мальчик мой. Как там говорил мой отец? Мы полетим на крыльях ночи!


Название: Другая любовь
Автор: Аккара
Бета: fandom European Musicals 2014
Размер: драббл, 331 слово
Пейринг/Персонажи: Герберт фон Кролок/Альфред
Категория: слеш
Жанр: драма
Рейтинг: R
Примечание: по мюзиклу Tanz der Vampire (Австрия)


– Все могло быть иначе, правда?
Одну за одной он зажигает свечи, обходя комнату по кругу. Нежные желтые огоньки покачиваются в такт легкой музыке, печальной, неуловимо-прекрасной - такой, как и потерянная им человеческая жизнь.
– Все могло быть не так. И сейчас я был бы отцом, дедом или, возможно, даже прадедом. Если бы дожил.
Он останавливается за спиной Альфреда, протягивает руку, касаясь так нежно, так ласково, словно боится, что тот не более чем морок, сон; тронь его - и развеется. Разлетится клочьями, оставив вместо себя лишь серую реальность вечной не-жизни.
– Все могло быть иначе. Да.
Альфред оборачивается. Ловит Герберта за руку, рывком притягивает к себе.
– Что толку говорить, что могло бы статься? – он улыбается, и улыбка эта полна презрения, желчи и злобы.
– Что толку мне от твоих извинений? – Под пальцами с треском рвется ткань рубашки. Пуговицы стучат по полу, закатываются под кровать.
– Зачем все это?! – Альфред кричит, выкашливая, выплевывая из себя ругательства. Ему хочется раздавить вампира. Ощутить, как ломаются его ребра, увидеть, как они протыкают кожу, как на белом появляются страшные алые раны. Альфреду хочется вцепиться Герберту в горло зубами; стиснуть их, чувствуя на языке вкус крови, рвать, словно дикий зверь, пока вампир не захлебнется своим криком, не захрипит.
– Я не извиняюсь, любовь моя, – Герберт обнимает Альфреда, молчит, пока тот бьется в его руках, кричит, наконец плачет, безнадежно, словно маленький ребенок. Герберт гладит его по плечам, перебирает темные волосы на затылке, вдыхает аромат стыда и страха, а потом заглядывает в глаза своей жертве - своему любовнику, своему единственно близкому человеку.
– За любовь нельзя просить прощения. Любовь - это не грех.
Губы Герберта находят вену на шее, он медлит, слушает, как бьется сердце - быстро, заполошно. Словно птица.
– Я прошу прощения только за то, что не могу лишить тебя жизни.
Клыки легко входят в вену, и боли почти нет, ярость и стыд уходят. Сейчас, в этот момент, они единое целое, и все, что для них существует во Вселенной, это немыслимое, солнечное тепло живой крови для одного и дикое, яркое и яростное желание для другого. Это они и зовут – любовью.